Морской Волк. Части 1-4 - Страница 239

239

–Аня, ждите - сухо бросил Кириллов - я введу Михаила Петровича в курс.

Мы прошли в кабинет. Товарищ комиссар плотно закрыл за собой дверь.

–Итак, Михаил Петрович, позвольте мне рекомендовать вам младшего лейтенанта госбезопасности Смелкову Анну Петровну. Для исполнения обязанностей вашего помощника, секретаря, и личного телохранителя. Если вы так тяготитесь открытой охраной, приставленной к вам.

–Я имею право отказаться?

–Нежелательно, Михаил Петрович. Поскольку Лаврентий Павлович одобрил. Теперь мне с ним объясняться, меня вы в дурацкое положение поставите, ей-богу. Да и Анечку жаль - пропадет ведь!

–Простите, а ее-то за что?

–Так ведь сама не захочет. Вы уж позвольте мне ее биографию вам рассказать - если она, в некотором роде, моя протеже. Так вот, до двадцать второго июня ни в каких кадрах она не состояла - Ленинград, студентка, инъяз, кстати по-немецки она как по-русски говорит. Ну и комсомолка, парашютистка, Ворошиловский стрелок - как многие у нас. Как война - так добровольно, в военкомат. И попала вместо фронта в Школу, парашютисток у нас много, а вот таких, чтоб за немку сошла, или за фольксдойче, гораздо меньше. Была кстати знакома с то самой "партизанкой Таней" о которой Лидов расписал, в память о ней, взяла ее имя псевдонимом. Была заброшена в Белоруссию, сначала к партизанам, затем в Минск. В сорок первом такие часто были расходным материалом - считалось, что если хоть что-то сделать успеют, уже пользы принесут больше, чем затраты на подготовку, время было такое, тяжелое. Так вот она, устроившись в городскую управу, и имея лишь пару имен вроде бы наших людей, сумела практически в одиночку сеть создать! Информацию давала, ценную, да и не только - когда поближе познакомитесь, расскажет она вам, если спросите, как она с товарищами сумела радиостанцию "Северок" вынести из здания гестапо, со склада вещественных доказательств. Или как угон нашей молодежи в Германию сорвали, сначала списки уничтожили, а после успели многих предупредить - "слухи ходят, прячьтесь". Или как она самолично точный график железнодорожный добыла и партизанам передала - после чего десяток эшелонов немецких под откос. Весенний провал, когда гестапо почти все минское подполье, под корень - не только пережила, но и активно руку приложила, к восстановлению. До сентября работала беспровально - и везучая, и смелая отчаянно.

А спалилась глупо. В доме соседнем немец квартировал, чин какой-то в администрации. А у него сынок - мелкий, а тоже усвоил, что русские, это недочеловеки. Ну и получил плюху от сына хозяйкиного, в рев, тут разозленный папаша с парабеллумом, а там еще дети наши были. Так "Таня" наша к этому фрицу, и говорит - хотите, стреляйте. Но запомните, что в вас тоже завтра будут стрелять. И в вашего щенка тоже. Немец струсил, отпрыска схватил, и в дом - ну а Таню спешно выдергивать пришлось; хорошо, что связной из отряда по случаю чистому, в городе был.

Так она и тут - тихо уходить не захотела! Через полчаса ей в отряд, проводник ждет - а она в кафе, где фрицы собирались, и незаметно сумку под столом оставила, перед тем как уйти, а в сумке противотанковая граната с прикрученными гвоздями, и химический запал на десять минут - и рисковала ведь страшно, если заметят, "фройлейн, это не вы оставили?" - но везучая, черт! Семнадцать фрицев убило.

А в отряде узнала, что ее родители в блокаду умерли. А я ведь знал их, Петра Васильевича, и Франческу Карловну - оттого и рекомендовал Анечку в школу, еще тогда. Как узнала, так бешеной стала - снайпер партизанского отряда "Мстители". За месяц - тридцать два немца, причем в пекло самое лезет, и хоть бы что. Так отчаянно себя вела - что командир отряда решил, пропадет, жалко, доложил на Большую Землю - а тут какой-то кадр и счел, негоже подготовленную разведчицу в простых бойцах держать, и затребовал, с самолетом. А какая теперь из нее разведчица, засветилась ведь она перед гестапо, ярче некуда - в той же Белоруссии, да и наверное не только, фотография ее теперь в любой комендатуре, в каждом отделе гестапо! Нельзя ей категорически, в немецкий тыл - а требуют, и сама она рвется. Вот и думайте, что с ней будет, если вы откажетесь.

А вот если вы согласитесь, дело другое. После того, что она узнает, к линии фронта ее близко не подпустят. Будет она при вас, на особом поручении, до конца войны - а там, или в мирную жизнь, или место ей найдем.

–Она знает?

–Пока еще нет. Но это дело недолгое - согласие товарищей Сталина и Берии получено, подписку "ОГВ" я прямо сейчас ей оформлю, и в дело введу. И уж поверьте - лишней она вам точно, не будет. Сами после расспросите - о всех ее талантах. Поскольку непосредственным начальником ее будете вы - не я.

Так что - молча сижу, смотрю, как наш "жандарм" Анечку в курс вводит.

А вышколили девочку крепко. Никаких там - охи, ахи, да как такое возможно, вы шутите - ни слова в этом духе; усвоила четко, что в Конторе не шутят. Только взгляд - сначала удивленный, а затем такой, будто рога или крылья на мне хочет найти.

И какой же из нее телохранитель? Ясно, что по опыту она скорее "кузнецов", чем "штирлиц" - не только разведчик, но и боевик. Снайпер, и с короткостволом тоже обучена, надо полагать. Сообразительна, находчива, наблюдательна - если не спалилась: вряд ли она на одном везении выезжала. А вот рукопашка, ножевой, скоротечные огневые контакты, это вряд ли - общаясь с Большаковым, много я от него наслушался, на выучку бы ее к нему отдать, хоть на месяц! Ну а со спецификой охранника она точно, не знакома - хотя представить, чего бояться, а как бы сама устроила нападение, это должна уметь. Однако и ее тоже никто опасной не сочтет - уступит первую секунду, самую смертельную.

239